Няню мужчину встретишь не часто. На этот счет множество стереотипов, а исторически сложилось, что няня – профессия женская, а мужчины больше ценились в роли гувернера или учителя. Изменилось ли восприятие профессии няни сегодня? В новой статье мы пообщались с нянем сервиса «Няни особого назначения», Игорь Злоказовым, о поиске своего предназначения, восприятии нянь-мужчин в России сейчас и принципах, которые помогают оставаться в гармонии с собой.
— Нянями работают в основном женщины, поэтому очень интересно, как ты пришел к тому, чтобы стать нянем. Расскажи, с чего все началось?
Ты знаешь, эти вопросы, особенно первые, – это каждый раз мини-исследование, мини-копание. В моей истории, как я стал нянем, два момента: сознательный и бессознательный приход в это дело.
На сознательном уровне я стал уже достаточно давно задавать себе вопрос: «Какое мое призвание?». Я до этого работал IT-менеджером, причем довольно успешно, но где-то в глубине души понимал, что вообще-то это не моё. Дальше пошел вопрос: «А что моё?». И у меня четких ответов на него не было – больше вопросов, чем ответов.
Наверное, у всех есть такое представление, что в каждом человеке есть задатки к какой-то деятельности или божья искра, и надо эту искру просто найти. Я понимал, что не родился для работы в IT-компании, это произошло по инерции, когда родители настояли на поступлении в технический ВУЗ. Я стал размышлять и пытался понять самого себя: какие у меня ценности, какие цели, что для меня важно, а что нет. В какой-то момент я стал понимать, что занимаюсь не своим делом.
У меня нет готового ответа на твой вопрос, я просто понимаю, что сфера помощи людям и работа нянем ближе к призванию, чем работа в IT, даже несмотря на то, что я был достаточно успешен. Помощь людям, чуткость, отзывчивость, эмпатия – они нужны везде, и в офисе тоже, но там они не в приоритете. А в сфере помощи людям ценится то, что ценно и для меня, и я себя чувствую более цельным.
Я это все-таки называю не миссией, а призванием. На самом деле, вопросы про ценности, цели – это важные вопросы, которые каждому человеку нужно самому себе задавать, все время как бы проводить чек-ап. Мы часто всю жизнь можем прожить, занимаясь не тем.
— А ты помнишь день или момент, когда ты решил, что хочешь попробовать себя в сфере заботы о детях с ОВЗ?
Это был не день, это был месяц. Я ушел с последней офисной работы летом 2022 года. После увольнения месяц думал, что делать дальше, поступил в институт на психолога – это тоже помогающая профессия, и стал искать работу. В офис возвращаться совсем не хотелось.
Это был сознательный путь к работе нянем. Еще есть бессознательные мотивы, которые приводят людей в такую профессию. Мы с одногруппниками анализировали друг друга на практике в институте, и у меня эти мотивы тоже присутствуют. Считается, что они даже более определяющие, чем то, что мы понимаем на сознательном уровне, и я с этим соглашусь.
Например, мотив «раненый целитель» показывает, что в помогающую профессию идут люди, которые сами имели какие-то травмы, обычно в детстве, и пытаясь компенсировать это психологически, начинают оказывать помощь другим. При таком мотиве часто возникает ощущение всемогущества, когда помогаешь людям, – ты протягиваешь руку помощи слабому и чувствуешь себя сильным. И это оказывает существенное влияние, нужно просто это осознавать. У меня мотив раненного целителя тоже присутствует, не совсем бессознательно, просто я его позже понял – когда я помогаю, я чувствую себя сильным.
— На сколько я знаю, у тебя сын Костя тоже особенный. Можешь рассказать немного про него?
Да, у Кости Синдром Аспергера – у него сохранный интеллект, который формально и логически очень сильно развит, а эмоционально очень сильно отстает. То есть у него плохо получается строить социальные связи, отношения, он плохо понимает эмоции и понимает их только через интеллект, например, через смайлики. Ему тяжело эти эмоции выдерживать – происходит либо аффект при бурных эмоциях, либо он просто вытесняет все, что с ними связано. А так он в некотором смысле гений.
— А сколько ему лет?
12.
— У него с математикой, с геометрией, с физикой, наверное, очень хорошо? Точные науки — это же обычно про сдержанность в себе.
Да, очень хорошо. Дело в том, что это все классно, но это как супер-пупер компьютер, который без человека не может. У него личностная составляющая, его «Я», очень плохо развита, поэтому ему все время нужен будет руководящий контроль.
Я, конечно, пытаюсь через формальный логический интеллект и все свои знания сделать так, чтобы он компенсировал эту эмоциональную недоразвитость, но к чему это приведет, не знаю. Придерживаюсь принципа: делай что должен, и будь, что будет.
— Спасибо, что делишься. Возвращаясь к первому вопросу – то, что у тебя Костя с особыми потребностями, повлияло на твой выбор работать с особенными детьми, или просто так сложилось?
Да, думаю, повлияло.
— А ты помнишь свой первый визит?
Да (смеется). Предыстория такая – я хотел специализироваться на детях с расстройством аутического спектра, я довольно много про это знаю. Когда пришел в сервис, там был запрос на няня-мужчину для парня с ДЦП, а нянь-мужчин нет, и этот запрос дали мне.
Первый раз у меня был трехчасовой визит-знакомство. Это было, конечно, ужасно волнительно, даже несмотря на то, что я занимался в сервисе и нормально прошел все тренинги.
Это был сидячий парень 14 лет. Было очень сложно потому, что он с сохранным интеллектом, то есть нормально соображает, без умственной отсталости, но все подростковые сложности были усугублены тем, что он сидячий. У нас с ним много было сложных моментов из-за этого.
На первом визите я сидел, рассказывал о себе, мама рассказывала о парне, и уже через пару дней я пошел на основной визит к нему же, и первые полгода нянем работал с ним.
— В итоге дети с РАС по твоему запросу через полгода только появились или это было постепенно?
С первой семьей у меня была полная загрузка по моим возможностям, затем я стал работать по разовым запросам. Дети с РАС появились сразу, но я продолжаю работать и с ребятами с ДЦП.
— Для погруженного в тему человека понятно, что мужчина спокойно может быть няней, но в обществе есть представление, что няня – это Фрэкенбок, Мэри Поппинс и, в целом, женская роль. Удивляются ли родители няню-мужчине, влияют ли эти стереотипы на родителей, и как быстро эти стереотипы пропадают?
Я сейчас работаю разово со многими семьями, поэтому выборка достаточно большая. У родителей есть любопытство, но оно быстро проходит, наверное, потому, что я сфокусирован на работе с детьми и не даю этим разговорам разрастаться. То есть, когда начинают задавать вопросы на эту тему, я отвечаю коротко, и люди видят или чувствуют, что человек пришел работать с ребенком, не болтать. Но интерес есть – некоторые пишут, что любопытно поработать с нянем-мужчиной.
— То есть запрос от родителей на няню-мужчину всё-таки есть?
Да. У некоторых просто любопытство – попробовать поработать с нянем-мужчиной. Некоторые женщины, особенно в неполных семьях, осознают они это или нет, пытаются сделать так, чтобы няня-мужчина отчасти выполнил роль отца.
— На эту тему как раз мой следующий вопрос. То есть, действительно, у матерей-одиночек есть такой запрос. На сколько он осознанный?
Мне кажется, не сильно осознанный. Вообще эту тему надо расколдовывать, так как что няни-мужчины, что няни-женщины, обе роли крайне важны для детей. С точки зрения психологии мужчина-гувернер хорош в каких-то отдельных ипостасях, например, в изучении формального физического интеллекта, математики, логики, истории, географии, если это требуется от няни. Мужчина очень хорошо помогает выдерживать эмоции, учит быть терпеливым и несмотря ни на что, с помощью силы воли двигаться дальше. Сюда же относятся навыки мотивации, достижения результата, цели. Вот в этих ипостасях мужчина хорош.
Женщины намного лучше для развития эмоциональной сферы, то есть они помогают ощущать и проживать эмоции, они легче могут эти эмоции разделить вместе с родителем или ребенком. За счет этого человек начинает и свои эмоции чувствовать – сейчас это называют развитием эмоционального интеллекта.
Для психически здоровой личности важно наличие всех этих навыков. Почему говорят, если семья полная, и папа, мама психически здоровые – это здорово? Если в семье остается только мама или папа, происходит перекос: если остается папа, и мамы нет, то мужчина может стать сильным, но не гибким эмоционально; а если остается мама, она, наоборот, может стать слишком эмоциональной, но не способной поддержать трудности. Поэтому, на самом деле, и те, и те роли важны.
Здесь нужно понимать, для чего родители приглашают нянь. В семьях с ребенком с ОВЗ мужчины часто не выдерживают и уходят, и в таких семьях, скорее всего неосознанно, берут няню-мужчину, чтобы он хотя бы частично выполнил роль отца.
— Есть выражение, что в воспитании нужна мужская рука. Был ли у тебя прямой запрос на такое?
Да, были такие запросы, расскажу про один из последних. В этой семье уже работает наша няня-женщина с парнем с расстройством аутического спектра, и мама запросила визиты няни-мужчины раз в неделю для формирования мужского мировоззрения.
У меня это сразу вызывает внутреннюю улыбку, потому что на самом деле мужское мировоззрение это иллюзия. Вот есть дерево, и не важно, кто на него смотрит – мужчина или женщина, дерево остается деревом. И вообще трудно сформировать мировоззрение, приходя в семью раз в неделю – для такой задачи это конечно мало.
— Работа нянем особенного ребенка требует много эмпатии и сопереживания, и вместе с этим умение справляться с собственными эмоциями. Ведь если ты покажешь их ребенку, для него это будет знак, что он болен, какой-то не такой и его жалеют. Когда идешь на визит к ребенку, гасишь ли ты в себе эмоции и насколько?
Возвращаясь к первому вопросу, тоже скажу, что один из мотивов, который людей тянет в такие профессии, и который желательно осознавать – это то, что человек получает выгоду от мысли своего превосходства, он-то здоровый, а его подопечный не очень. Если это осознавать, это не будет поджигать изнутри.
Что касается детей, к которым хожу, я не отключаю эмоции. Мы все по-разному воспринимаем одно и то же, и здесь важно и нужно уметь видеть в ребенке личность, а не то, что он инвалид. Если начинать его жалеть, ты не сможешь долго взаимодействовать.
У меня была смешная история с парнем, у которого был мой первый визит. Родителям надо отдыхать, и они меня попросили пойти с ним гулять. Мы гуляли по городу, а люди дарили деньги, и никак от них не отвяжешься. На самом деле они это делали, потому что испытывали страх и жалость. Они этими деньгами как бы откупаются, справляются со своим страхом: «я помог, со мной может быть все будет хорошо». Здоровое восприятие – это воспринимать человека как личность, не как инвалида.
Поэтому я эмоции не выключаю, они у меня есть. В какой-то степени я их регулирую немножко – это уже привычное состояние.
Еще один момент, которому я, кстати, со своим сыном научился, – это включенность. Когда приходишь на визит, твое внимание должно быть направлено на ребенка. Оно, несомненно, будет ускользать, так как устаешь, особенно на длинных визитах, но его нужно возвращать, потому что дети это очень чувствуют. То есть, если ты во время визита начинаешь думать о своем, дети сразу это понимают и даже могут начать капризничать. Когда приходишь на визит, то ты находишься с ребенком, а не подсовываешь ему гаджет или что-то еще.
Это надо уметь, понимаешь. Меня просто личный опыт к этому подвел – у меня сын Костян чувствует, если я выключаюсь. Например, мы с ним гуляем, и когда я ухожу в свои мысли, он прямо требует возврата: «Ты чего? Ты где? Давай возвращайся!». Вот так выработался этот навык, я понимаю, что они чувствуют.
Я периодически консультируюсь с клиническим психологом по поводу сына, и она мне рассказывает о том, что эта чувствительность распространена у особенных детей. Они просто не умеют себе это объяснять, а чувствуют очень хорошо.
— Ты поделился тем, что самое главное видеть в ребенке личность, и это очень многие мосты достраивает. Но в любом же случае от любой работы есть не только физическая, но и эмоциональная усталость. У человека с эмпатией эмоциональная усталость еще сильнее, в частности, когда ты помогаешь людям с ограниченными возможностями здоровья. У тебя есть какие-то свои методы, с помощью которых ты от такой усталости приходишь в себя?
Периодически я советуюсь на счет своего состояния с терапевтом, с которым общаюсь по поводу Кости. Это не регулярно, но бывает.
Гуляю по лесу – я очень люблю природу, гулять на природе, в парках. Здесь есть особенность восприятия, про которую, наверное, тоже стоит сказать. Я не просто иду – я воспринимаю, я вижу эту красоту, чувствую, как она меня наполняет. Для меня это очень важно. Этому в некотором смысле нужно учиться, для этого нужно освобождать сознание от вторичных вещей неважных, уметь через концентрацию наслаждаться природой.
Еще в моей жизни обязательно всегда присутствуют физкультура. Она мало времени занимает, но это значимая часть, я всегда чем-то занимаюсь в разных формах в зависимости от сезона.
Сейчас для меня ресурсным является институт, как ни странно. Я учусь на психолога, сейчас начинается четвертый курс. Институт для меня очень приятная среда, где я могу что-то рассказать и что-то новое узнать.
Всегда есть то, что непонятно и что может пугать, например, в особенных детях, и когда ты с этим знакомишься через рациональный подход и знание, то понимаешь, что происходит, и это несколько облегчает взаимодействие. Если говорить конкретно, то клиническая психология, к которой относятся диагнозы многих детей, – это один из важных курсов у нас, и понимание того, что происходит с точки зрения психологии, очень сильно помогает в работе.
Поэтому очень важно, когда есть среда, в которой ты можешь своими переживаниями делиться и обмениваться опытом. Лично у меня есть такая своя среда, но это скорее исключение – не все же учатся на психолога, не у всех дети с особенностями. Очень классная и правильная история, что в сервисе возродили идею с системой наставничества, когда люди малыми группами собираются, видят друг друга и обмениваются.
На эту тему недавно увидел фильм «Особенные» с Венсаном Касселем. Фильм про реального человека, который живет в Париже и работает с глубокими тяжелыми аутистами. И он взвалил на себя эту задачу, потому что социальные органы как бы с этим не справляются. В фильме они тоже работают малыми группами, и это такая хорошая возможность отслеживать состояние, потому что няни могут выгорать, не всегда могут и готовы об этом сигнализировать, а когда они собираются в малой группе, все могут друг друга поддержать.
Ты знаешь, эти вопросы, особенно первые, – это каждый раз мини-исследование, мини-копание. В моей истории, как я стал нянем, два момента: сознательный и бессознательный приход в это дело.
На сознательном уровне я стал уже достаточно давно задавать себе вопрос: «Какое мое призвание?». Я до этого работал IT-менеджером, причем довольно успешно, но где-то в глубине души понимал, что вообще-то это не моё. Дальше пошел вопрос: «А что моё?». И у меня четких ответов на него не было – больше вопросов, чем ответов.
Наверное, у всех есть такое представление, что в каждом человеке есть задатки к какой-то деятельности или божья искра, и надо эту искру просто найти. Я понимал, что не родился для работы в IT-компании, это произошло по инерции, когда родители настояли на поступлении в технический ВУЗ. Я стал размышлять и пытался понять самого себя: какие у меня ценности, какие цели, что для меня важно, а что нет. В какой-то момент я стал понимать, что занимаюсь не своим делом.
У меня нет готового ответа на твой вопрос, я просто понимаю, что сфера помощи людям и работа нянем ближе к призванию, чем работа в IT, даже несмотря на то, что я был достаточно успешен. Помощь людям, чуткость, отзывчивость, эмпатия – они нужны везде, и в офисе тоже, но там они не в приоритете. А в сфере помощи людям ценится то, что ценно и для меня, и я себя чувствую более цельным.
Я это все-таки называю не миссией, а призванием. На самом деле, вопросы про ценности, цели – это важные вопросы, которые каждому человеку нужно самому себе задавать, все время как бы проводить чек-ап. Мы часто всю жизнь можем прожить, занимаясь не тем.
— А ты помнишь день или момент, когда ты решил, что хочешь попробовать себя в сфере заботы о детях с ОВЗ?
Это был не день, это был месяц. Я ушел с последней офисной работы летом 2022 года. После увольнения месяц думал, что делать дальше, поступил в институт на психолога – это тоже помогающая профессия, и стал искать работу. В офис возвращаться совсем не хотелось.
Это был сознательный путь к работе нянем. Еще есть бессознательные мотивы, которые приводят людей в такую профессию. Мы с одногруппниками анализировали друг друга на практике в институте, и у меня эти мотивы тоже присутствуют. Считается, что они даже более определяющие, чем то, что мы понимаем на сознательном уровне, и я с этим соглашусь.
Например, мотив «раненый целитель» показывает, что в помогающую профессию идут люди, которые сами имели какие-то травмы, обычно в детстве, и пытаясь компенсировать это психологически, начинают оказывать помощь другим. При таком мотиве часто возникает ощущение всемогущества, когда помогаешь людям, – ты протягиваешь руку помощи слабому и чувствуешь себя сильным. И это оказывает существенное влияние, нужно просто это осознавать. У меня мотив раненного целителя тоже присутствует, не совсем бессознательно, просто я его позже понял – когда я помогаю, я чувствую себя сильным.
— На сколько я знаю, у тебя сын Костя тоже особенный. Можешь рассказать немного про него?
Да, у Кости Синдром Аспергера – у него сохранный интеллект, который формально и логически очень сильно развит, а эмоционально очень сильно отстает. То есть у него плохо получается строить социальные связи, отношения, он плохо понимает эмоции и понимает их только через интеллект, например, через смайлики. Ему тяжело эти эмоции выдерживать – происходит либо аффект при бурных эмоциях, либо он просто вытесняет все, что с ними связано. А так он в некотором смысле гений.
— А сколько ему лет?
12.
— У него с математикой, с геометрией, с физикой, наверное, очень хорошо? Точные науки — это же обычно про сдержанность в себе.
Да, очень хорошо. Дело в том, что это все классно, но это как супер-пупер компьютер, который без человека не может. У него личностная составляющая, его «Я», очень плохо развита, поэтому ему все время нужен будет руководящий контроль.
Я, конечно, пытаюсь через формальный логический интеллект и все свои знания сделать так, чтобы он компенсировал эту эмоциональную недоразвитость, но к чему это приведет, не знаю. Придерживаюсь принципа: делай что должен, и будь, что будет.
— Спасибо, что делишься. Возвращаясь к первому вопросу – то, что у тебя Костя с особыми потребностями, повлияло на твой выбор работать с особенными детьми, или просто так сложилось?
Да, думаю, повлияло.
— А ты помнишь свой первый визит?
Да (смеется). Предыстория такая – я хотел специализироваться на детях с расстройством аутического спектра, я довольно много про это знаю. Когда пришел в сервис, там был запрос на няня-мужчину для парня с ДЦП, а нянь-мужчин нет, и этот запрос дали мне.
Первый раз у меня был трехчасовой визит-знакомство. Это было, конечно, ужасно волнительно, даже несмотря на то, что я занимался в сервисе и нормально прошел все тренинги.
Это был сидячий парень 14 лет. Было очень сложно потому, что он с сохранным интеллектом, то есть нормально соображает, без умственной отсталости, но все подростковые сложности были усугублены тем, что он сидячий. У нас с ним много было сложных моментов из-за этого.
На первом визите я сидел, рассказывал о себе, мама рассказывала о парне, и уже через пару дней я пошел на основной визит к нему же, и первые полгода нянем работал с ним.
— В итоге дети с РАС по твоему запросу через полгода только появились или это было постепенно?
С первой семьей у меня была полная загрузка по моим возможностям, затем я стал работать по разовым запросам. Дети с РАС появились сразу, но я продолжаю работать и с ребятами с ДЦП.
— Для погруженного в тему человека понятно, что мужчина спокойно может быть няней, но в обществе есть представление, что няня – это Фрэкенбок, Мэри Поппинс и, в целом, женская роль. Удивляются ли родители няню-мужчине, влияют ли эти стереотипы на родителей, и как быстро эти стереотипы пропадают?
Я сейчас работаю разово со многими семьями, поэтому выборка достаточно большая. У родителей есть любопытство, но оно быстро проходит, наверное, потому, что я сфокусирован на работе с детьми и не даю этим разговорам разрастаться. То есть, когда начинают задавать вопросы на эту тему, я отвечаю коротко, и люди видят или чувствуют, что человек пришел работать с ребенком, не болтать. Но интерес есть – некоторые пишут, что любопытно поработать с нянем-мужчиной.
— То есть запрос от родителей на няню-мужчину всё-таки есть?
Да. У некоторых просто любопытство – попробовать поработать с нянем-мужчиной. Некоторые женщины, особенно в неполных семьях, осознают они это или нет, пытаются сделать так, чтобы няня-мужчина отчасти выполнил роль отца.
— На эту тему как раз мой следующий вопрос. То есть, действительно, у матерей-одиночек есть такой запрос. На сколько он осознанный?
Мне кажется, не сильно осознанный. Вообще эту тему надо расколдовывать, так как что няни-мужчины, что няни-женщины, обе роли крайне важны для детей. С точки зрения психологии мужчина-гувернер хорош в каких-то отдельных ипостасях, например, в изучении формального физического интеллекта, математики, логики, истории, географии, если это требуется от няни. Мужчина очень хорошо помогает выдерживать эмоции, учит быть терпеливым и несмотря ни на что, с помощью силы воли двигаться дальше. Сюда же относятся навыки мотивации, достижения результата, цели. Вот в этих ипостасях мужчина хорош.
Женщины намного лучше для развития эмоциональной сферы, то есть они помогают ощущать и проживать эмоции, они легче могут эти эмоции разделить вместе с родителем или ребенком. За счет этого человек начинает и свои эмоции чувствовать – сейчас это называют развитием эмоционального интеллекта.
Для психически здоровой личности важно наличие всех этих навыков. Почему говорят, если семья полная, и папа, мама психически здоровые – это здорово? Если в семье остается только мама или папа, происходит перекос: если остается папа, и мамы нет, то мужчина может стать сильным, но не гибким эмоционально; а если остается мама, она, наоборот, может стать слишком эмоциональной, но не способной поддержать трудности. Поэтому, на самом деле, и те, и те роли важны.
Здесь нужно понимать, для чего родители приглашают нянь. В семьях с ребенком с ОВЗ мужчины часто не выдерживают и уходят, и в таких семьях, скорее всего неосознанно, берут няню-мужчину, чтобы он хотя бы частично выполнил роль отца.
— Есть выражение, что в воспитании нужна мужская рука. Был ли у тебя прямой запрос на такое?
Да, были такие запросы, расскажу про один из последних. В этой семье уже работает наша няня-женщина с парнем с расстройством аутического спектра, и мама запросила визиты няни-мужчины раз в неделю для формирования мужского мировоззрения.
У меня это сразу вызывает внутреннюю улыбку, потому что на самом деле мужское мировоззрение это иллюзия. Вот есть дерево, и не важно, кто на него смотрит – мужчина или женщина, дерево остается деревом. И вообще трудно сформировать мировоззрение, приходя в семью раз в неделю – для такой задачи это конечно мало.
— Работа нянем особенного ребенка требует много эмпатии и сопереживания, и вместе с этим умение справляться с собственными эмоциями. Ведь если ты покажешь их ребенку, для него это будет знак, что он болен, какой-то не такой и его жалеют. Когда идешь на визит к ребенку, гасишь ли ты в себе эмоции и насколько?
Возвращаясь к первому вопросу, тоже скажу, что один из мотивов, который людей тянет в такие профессии, и который желательно осознавать – это то, что человек получает выгоду от мысли своего превосходства, он-то здоровый, а его подопечный не очень. Если это осознавать, это не будет поджигать изнутри.
Что касается детей, к которым хожу, я не отключаю эмоции. Мы все по-разному воспринимаем одно и то же, и здесь важно и нужно уметь видеть в ребенке личность, а не то, что он инвалид. Если начинать его жалеть, ты не сможешь долго взаимодействовать.
У меня была смешная история с парнем, у которого был мой первый визит. Родителям надо отдыхать, и они меня попросили пойти с ним гулять. Мы гуляли по городу, а люди дарили деньги, и никак от них не отвяжешься. На самом деле они это делали, потому что испытывали страх и жалость. Они этими деньгами как бы откупаются, справляются со своим страхом: «я помог, со мной может быть все будет хорошо». Здоровое восприятие – это воспринимать человека как личность, не как инвалида.
Поэтому я эмоции не выключаю, они у меня есть. В какой-то степени я их регулирую немножко – это уже привычное состояние.
Еще один момент, которому я, кстати, со своим сыном научился, – это включенность. Когда приходишь на визит, твое внимание должно быть направлено на ребенка. Оно, несомненно, будет ускользать, так как устаешь, особенно на длинных визитах, но его нужно возвращать, потому что дети это очень чувствуют. То есть, если ты во время визита начинаешь думать о своем, дети сразу это понимают и даже могут начать капризничать. Когда приходишь на визит, то ты находишься с ребенком, а не подсовываешь ему гаджет или что-то еще.
Это надо уметь, понимаешь. Меня просто личный опыт к этому подвел – у меня сын Костян чувствует, если я выключаюсь. Например, мы с ним гуляем, и когда я ухожу в свои мысли, он прямо требует возврата: «Ты чего? Ты где? Давай возвращайся!». Вот так выработался этот навык, я понимаю, что они чувствуют.
Я периодически консультируюсь с клиническим психологом по поводу сына, и она мне рассказывает о том, что эта чувствительность распространена у особенных детей. Они просто не умеют себе это объяснять, а чувствуют очень хорошо.
— Ты поделился тем, что самое главное видеть в ребенке личность, и это очень многие мосты достраивает. Но в любом же случае от любой работы есть не только физическая, но и эмоциональная усталость. У человека с эмпатией эмоциональная усталость еще сильнее, в частности, когда ты помогаешь людям с ограниченными возможностями здоровья. У тебя есть какие-то свои методы, с помощью которых ты от такой усталости приходишь в себя?
Периодически я советуюсь на счет своего состояния с терапевтом, с которым общаюсь по поводу Кости. Это не регулярно, но бывает.
Гуляю по лесу – я очень люблю природу, гулять на природе, в парках. Здесь есть особенность восприятия, про которую, наверное, тоже стоит сказать. Я не просто иду – я воспринимаю, я вижу эту красоту, чувствую, как она меня наполняет. Для меня это очень важно. Этому в некотором смысле нужно учиться, для этого нужно освобождать сознание от вторичных вещей неважных, уметь через концентрацию наслаждаться природой.
Еще в моей жизни обязательно всегда присутствуют физкультура. Она мало времени занимает, но это значимая часть, я всегда чем-то занимаюсь в разных формах в зависимости от сезона.
Сейчас для меня ресурсным является институт, как ни странно. Я учусь на психолога, сейчас начинается четвертый курс. Институт для меня очень приятная среда, где я могу что-то рассказать и что-то новое узнать.
Всегда есть то, что непонятно и что может пугать, например, в особенных детях, и когда ты с этим знакомишься через рациональный подход и знание, то понимаешь, что происходит, и это несколько облегчает взаимодействие. Если говорить конкретно, то клиническая психология, к которой относятся диагнозы многих детей, – это один из важных курсов у нас, и понимание того, что происходит с точки зрения психологии, очень сильно помогает в работе.
Поэтому очень важно, когда есть среда, в которой ты можешь своими переживаниями делиться и обмениваться опытом. Лично у меня есть такая своя среда, но это скорее исключение – не все же учатся на психолога, не у всех дети с особенностями. Очень классная и правильная история, что в сервисе возродили идею с системой наставничества, когда люди малыми группами собираются, видят друг друга и обмениваются.
На эту тему недавно увидел фильм «Особенные» с Венсаном Касселем. Фильм про реального человека, который живет в Париже и работает с глубокими тяжелыми аутистами. И он взвалил на себя эту задачу, потому что социальные органы как бы с этим не справляются. В фильме они тоже работают малыми группами, и это такая хорошая возможность отслеживать состояние, потому что няни могут выгорать, не всегда могут и готовы об этом сигнализировать, а когда они собираются в малой группе, все могут друг друга поддержать.
Как писал Эрих Фромм, главное спасение человека – это спасение от одиночества. Понимать, что ты с чем-то сталкиваешься не один, это всегда шаг к разрядке, как минимум. Наши няни всегда готовы поддержать вас и помочь с уходом за ребенком с особыми потребностями.
Оставить заявку на подбор няни под ваш запрос, в том числе няня-мужчины, можно по кнопке ниже.
Оставить заявку на подбор няни под ваш запрос, в том числе няня-мужчины, можно по кнопке ниже.
